Альтернативная история в Российской империи, или За что уволили профессора Сенковского

Славянские названия на карте Германии, дошедшие до наших дней в немецкой транскрипции

В один из 50-х годов назначен был в университете торжественный акт для закрытия учебного года пред каникулами. На таких актах, кроме отчета, читаются профессорами какие-нибудь ученые труды. На этот раз объявлена была прощальная диссертация профессора Сенковского: "О древности имени Русского". Собралось много почетных лиц, в том числе был министр нар. просвещения князь Ширинский-Шихматов, один из архиереев, попечитель учебного округа, члены Академии Наук, и два или три сенатора; известные в то время писатели и ученые были также в полном комплекте. Ректор и все профессора в парадных мундирах. Собрание происходило в большой университетской зале, сама эта зала и даже хоры были полны.

По прочтении отчета, y пюпитра, пред рядами кресел, стал какой-то господин, немец, и заявил, что он адъюнкт профессора Сенковского, что последний нездоров и диссертацию свою поручил прочитать ему. Все слушали с напряженным вниманием, так как Сенковский был в то время еще в полном блеске своей писательской славы.

С первых страниц было видно, что положения свои автор основывает на этимологии собственных имен, названий стран, городов, рек и самых народов. Но этимологии эти были до крайности натянуты и эксцентричны. Все удивлялись этому, помня, как часто Сенковский, в своей "Библиотеке" издевался над неудачными словопроизводными опытами и даже над этимологиею вообще.

Все же это, только как прелюдия, вело к тому заключению, что Славянская нация, и в главе ее Русское племя, есть первенствующее между народами, как самое древнее; что вся Европа в большая часть Азии, в отдаленной древности, была Скифская, главным же из племен Скифским есть Славяне, y древних прозванные Скифами-хвастунами потому, что с незапамятных времен привыкли превозносить и славить сами себя. Что касается собственно имени Русского, то по словам автора, рукописи, заключающие самые убедительные доводы древности этого имени, находятся в Испании и заперты в одной башне известного Мавританского дворца, Альямбры, куда автор и посылает желающих поверить его сказание (!).

Не менее странные выводы делал автор из аналогий слова Скальд, (Скандинавский бард). Он отнес его к корню Скиольд, из которого немецкое Шильд, то есть щит, a как щит есть почти скит, то от последнего до названия Скиф, или Славянин, уже только расстояние на одну букву. Из этого заключения, что и Скандинавы были Славяне, a саги (песни их Скальдов) были поэмы, прямо или косвенно относящиеся к истории Славян, и стоит только уметь высмотреть в обоих языках натуральное сродство и определить законы обоюдных отступлений и изменений звуков, чтобы помощью Славянского языка понимать и даже комментировать скандинавские саги, и наоборот. (Впрочем, я в этот только один раз слышал знаменитое это рассуждение; оно никогда не было напечатано, и я забываю много очень курьёзных выводов и развитий главного положения).

Однако ж, до этих пор все слушали терпеливо, удивляясь лишь странности и необыкновенной смелости выводов; только некоторым ближе знавшим Сенковского, с самого начала чтения, чувствовалась уже горькая ирония и делалось ясным, что он, по тривиальному, но энергичному выражению, дурачит почтенное собрание. Мы с К. М. Малковским (теперь сенатор) стояли y одной колонны залы и в главных местах выходок автора давали себе знаки, на силу удерживаясь от смеху.

Но когда адъюнкт, читая с невозмутимою Германскою Флегмою, перешел к тому месту, где автор утверждает, что вся древняя история есть не иное что, как Хроника Славянского племени, и что летописцы перепутали только географические данные и названия местностей; когда сказал, что кампании Кира происходили в Белоруссии и главное сражение выиграно им близь города Орши, что подтверждается кроме других этимологических доводов тем, что и Наполеон в 1812 году признавал Оршу важным стратегическим пунктом; когда это было прочитано, то уже удержаться далее от смеху стало невозможным. Первый, припадком гомерического хохота, разразился сидевший важно за столом университетского совета профессор и декан Игн. Иоакинф. Ивановский, a за ним грянул и всеобщий смех, от которого зазвенели даже окна залы.

Первый встал с места министр нар. просвещения, за ним поспешили удалиться архиерей и другие почетные лица, между тем как немец, совестливо выполняя свой долг, дочитывал до конца свою тетрадь, хотя никто не мог уже слышать ни слова. Между собранием пошли толки и рассуждения; одни говорили, что за такую кровную обиду, учиненную целому ученому сословию, следует автора примерно наказать; другие напротив утверждали, что это невозможно, потому что невозможно уличить автора в умышленной мистификации, в том, что он и сам не убежден, что Кир сражался вод Оршой. Кончилось тем, что диссертация о древности имени Русского не была напечатана (как это всегда делалось) в отчете об университетском акте. Автор хотел поместить ее в своей „Библиотеке для Чтения", но цензура не пустила.
Так Осип Иванович Сенковский простился навсегда с Петербургским университетом, в котором прослужил 30 лет.

Источник: "Калейдоскоп воспоминаний" // "Русский архив" за сентябрь-декабрь 1872
(020 tom_Russkiy arhiv_1872_vip 9-12)