Письмо графа Аракчеева к Николаю I (апрель 1826)

ВСЕПОДДАННЕЙШЕЕ ПИСЬМО ГРАФА АРАКЧЕЕВА К ИМПЕРАТОРУ НИКОЛАЮ ПАВЛОВИЧУ.

Ваше императорское величество, всемилостивейший государь!

Несколько лет уже я страдаю болию в груди; общее несчастие — горестная кончина государя императора Александра Павловича, отца и благодетеля моего, довершило расстройство моего здоровья, и довело наконец до такого состояния, что я ни днем ни ночью не имею покоя.

Я советовался с многими врачами, но ни один не мог облегчить меня; все решительно говорят, что мне остается одно средство: испытывать Карлс-бадские воды. Я должен последовать их совету.

Всемилостивейший государь! Я служу уже 4-му Российскому государю; офицером с 1787 г. и во все сии 39 лет, в первый раз прошу моего императора об отпуске меня за границу.

Я испрашиваю сего отпуска, единственно для поправления моего здоровья. Ежели Всевышний благоволит ниспослать мне облегчение от болезни, то я могу продолжать мое служение вам, всемилостивейший государь, с тем же чистым и прямым усердием, которое руководило меня при жизни покойного государя, отца и благодетеля моего, ежели только служба моя угодна будет вашему императорскому величеству.

Новое государственное учреждение военных поселений, в моем управлении состоящее, с Божиею помощию, и особым всемилостивейшим в Бозе почивающего государя императора отца и благодетеля моего Александра Павловича попечением, получило уже твердое основание во всех частях его устройства, так что теперь оно не требует более ничего кроме охранения заведенного везде порядка.

Что касается до денежных способов военных поселений, то я оставляю наличных денег более 32 миллионов рублей. Кажется, могу я открыто и с позволенным верному слуге своему государю христианским удовольствием сказать, что сия часть в таком положении, какое конечно не всем другим известно, и в каком, может быть, никто не воображает себе военных поселений; в дополнение же оного всеподданнейше доношу, что и все законом установленные отчеты по военным поселениям даны уже государственному контролю по 1825 год, в чем удостоверяют полученные от оного квитанции.

Я осмеливаюсь всеподданнейше поднести при сем на высочайшее вашего императорского величества благоусмотрение особую записку о капиталах военных поселений.

Ежели мои труды и усердие, в скоплении и приобретении сих значительных сумм, удостоятся обратить на себя хотя несколько внимания вашего императорского величества, то, в награду оных, я прошу оказать мне монаршие милости: дозволить мне подносимую записку напечатать в Инвалиде, к общему сведению; и предоставить мне пользоваться во время отпуска ныне получаемым мною жалованьем. Оно не огромно, всемилостивейший государь, и менее получаемого не только моими сотоварищами, но даже и многими статс-секретарями.

Не позволил бы я себе утруждать ваше императорское величество просьбою о последнем, ежели бы мог обойтиться в приготовлении себя к отъезду и в содержании себя за границею; но мои нужды доказывает продажа домовых моих столовых, серебренных вещей, что должно быть не безъизвестно и вам, всемилостивейший государь, по докладу вашего гофмаршала и управляющего кабинетом. Мое письмо к сему последнему я бы желал, дабы доведено было до высочайшtго сведения.

Но ежели я не приобрел службою моею права на сию милость вашего императорского величества, то должен буду прибегнуть, для путевых издержек, к займу денег под залог единственного Грузинского моего имения, дарованного мне за службу в Бозе почивающим вашим родителем. Имение сие составляет все мое благосостояние, и я со времени пожалования оного мне не прибавил к нему ни единой души крестьян, ни единой десятины земли, ни покупкою, ни наградами розданных аренд и земель.

Всемилостивейший государь! Все здесь изложенное столь истинно, что я могу подвергнуть оное суду самых моих недоброжелателей. Мне кажется, и они, прочитав все оное, ежели не отдали мне справедливости, то конечно восчувствовали бы в совести своей некоторое волнение.

Я предлагаю себя сердцеведцу Богу и моему всемилостивейшему государю, августейшему брату блаженныя памяти государя отца и благодетеля моего. Служа его величеству верою и правдою, я не приобрел ни чинов, ни почестей, ни богатства; я имел счастие удостоиться одной только награды, превыше всех наград, — его высочайшей к себе доверенности. Она одушевляла меня в моем служении и до конца дней моих пребудет единственным утешением, и всемирный Судия, грядущее время и потомство изречет всему справедливый приговор.

Остаюсь на век с глубочайшим и истинным душевным высокопочитанием и преданностию

Вашего императорского величества верноподданный

граф Аракчеев.

С. Петербург Апреля 9 дня 1826 года.

Дом графа Аракчеева в Петербурге

Печатается с современного списка. Гр. Аракчеев, как известно, был удовлетворен в своем прошении, и ездил лечиться в чужие края. Павел Бартенев 

Источник: "Русский архив" 1866 (006 tom_Russkiy arhiv_1866_vip 7-12)